Ле́сбия (устар. Лезбия; лат. Lesbia) — псевдоним, которым древнеримский поэт Гай Валерий Катулл называет в лирике свою возлюбленную (50-е годы до н. э.).
С середины XIX века традиционно считается, что прообразом Лесбии являлась скандально известная[1] римская матрона Клодия Пульхра Терция. По следам прославленного поэтического цикла имя Лесбия стало нарицательным, символизирующим созидательную и одновременно разрушительную силу Женственности, которая рождает душевную боль и неудовлетворённость желаний мужчины из-за направленности влечения любимой не на него, а на кого-то другого[2]. В таком смысле имя Лесбия используется в сочинениях последующих эпох.
О Лесбии нет никакой достоверной информации, кроме той, которую можно обнаружить в стихотворениях Катулла. Полагают, что ей посвящено 25 из 116 сохранившихся его стихотворений, в том числе самое знаменитое — «Odi et amo» (Ненавижу и люблю). В тринадцати стихотворениях Лесбия названа по имени. Стихи демонстрируют самый широкий диапазон чувств, которые испытывал поэт к своей возлюбленной: от нежной любви через грусть и разочарование к горькому сарказму[3].
И ненавижу её, и люблю. Это чувство двойное.
Боги, зачем я люблю? и ненавижу зачем![4]
Кем именно была женщина, к которой были обращены одновременно любовь и ненависть поэта, могло бы навсегда остаться неизвестным и вызывать вопросы и предположения исследователей. Современный писатель В. Отрошенко так характеризовал образ Лесбии, сложившийся в стихах:
Обстоятельства могли бы сложиться так, что исследователи никогда бы не установили, кем была героиня этой истории. По стихам Катулла, где в образе Лесбии сосредоточены одновременно вся волшебная красота небесных богинь и все буйное блядство кабаков и переулков Рима, её можно было бы представлять кем угодно — потаскушкой с улицы Субура, какой-нибудь вольноотпущенницей, римской гетерой или некой лесбосской девушкой (жительницей острова Лесбос) — таков точный смысл псевдонима Lesbia, который Катулл дал возлюбленной[5].
Тем не менее, можно обнаружить некоторые намёки. Крохи дополнительных сведений извлекают из сочинений позднеантичных писателей. Сидоний Аполлинарий (V век) упоминает о поэтическом даре Лесбии: «часто Коринна завершала строку за Назоном, Лесбия за Катуллом, etc.»[6] Писатель Апулей (II век) заметил, что её настоящее имя — Клодия (см. ниже). В какой степени эта информация основана на слухах, а в какой — является истинной, оценить невозможно, тем не менее, замечание Апулея стало почвой для создания многочисленных теорий, перечисленных ниже.
Выбранный Катуллом псевдоним — женское имя, предполагавшее литературные и эротические коннотации, связанные с островом Лесбос, родиной весьма почитаемой автором поэтессы Сапфо. Традиция использовать вымышленное имя возлюбленной вместо настоящего была достаточно распространена (см. Женские псевдонимы в римской поэзии). «Это был поэтический этикет: вымышленными именами пользовались, во-первых, чтобы не сглазить, а во-вторых, чтобы не скомпрометировать воспеваемое лицо. И это была психологическая игра с самим собой: она подчеркивала, что поэзия и жизнь — вещи разные и что в стихах поэт пишет не столько о том, что с ним было, сколько о том, что он хотел бы, чтобы с ним было», указывает Михаил Гаспаров[7].
Считается, что данный псевдоним впервые употреблён поэтом в стихотворении, обращённом к возлюбленной, но при этом являвшемся одновременно переводом с греческого строк Сапфо к своей любовнице (см. ниже), то есть псевдоним был придуман под влиянием знаменитых стихов другой поэтессы. Никаких коннотаций, связанных с однополой любовью, для римского поэта этот псевдоним не нёс, никаких лесбийских аллюзий стихи к Лесбии не имеют, и никем из исследователей в последующие века они не подразумевались.
Согласно наиболее распространённой версии, известной благодаря Апулею[8] (II век н. э.), в реальной жизни Лесбию звали Клодия. Обвинённый перед судом в чернокнижии и развратном поведении[9], Апулей заявил в своей защитной речи, что если он и упоминал в своих стихах реальных лиц, то только под вымышленными именами, подобно тому, как «Катулл называл Лесбией Клодию, а Тицида Метеллу Периллой, а Проперций под именем Кинфии скрывал Гостию, а у Тибулла была Плания на уме и Делия на языке». Предполагают, что Апулей черпал свою информацию из несохранившегося труда Светония De poetis или же из работы Галия Юлия Гигина, служившего Светонию основным источником[10].
Эту Клодию принято отождествлять с одной из самых одиозных современниц Катулла — Клодией Пульхрой Терцией, бывшей замужем за покровителем поэта Метеллом, своим двоюродным братом. Родная её сестра была замужем за полководцем Лукуллом, сводная — за самим Помпеем. А её родным братом был тот самый Публий Клодий Пульхр, который проник в женском платье на таинства Благой Богини и скомпрометировал жену Цезаря, что вызвало её развод. Саму Клодию обвиняли в инцестуальной связи со своим братом. Известны два прозвища Клодии: «Боопида» (Волоокая) и «Квадрантария» (Ценою в четверть гроша)[11][12].
После кончины мужа у Клодии был роман с приятелем Катулла, богатым и красивым Целием Руфом. Они были любовниками с 59 по 57 годы до н. э. и жили в соседних домах на Палатинском холме. Прервав с ним связь, Клодия через подставных лиц обвиняла Целия Руфа в попытке её отравления, а также в многочисленных других преступлениях. Адвокатом обвиняемого выступил враг её брата Цицерон, произнеся на этом суде в марте 56 года до н. э. одну из самых знаменитых речей[13]. Большинство неприглядных фактов биографии Клодии известно именно из этой речи. Цицерон характеризует её как «всеобщую подружку» и как особу «не только знатную, но и общеизвестную», упоминает о её инцесте, любовниках и подозрительной смерти мужа. Целий был оправдан, а репутация Клодии — погублена. После этого никакой информации о жизни Клодии не появилось. Известно только, что в 44 году до н. э. она была ещё жива (существует запись о том, что в этом году она имеет какие-то деловые переговоры о недвижимости с тем же Цицероном)[14]. Ни один из современных Катуллу писателей не упоминает её имя в связи с поэтом[14][15].
Версия о том, что упомянутая Апулеем два века спустя Клодия является Клодией Пульхрой Терцией, была введена в научный обиход в 1862 году немецким учёным Л. Швабе[16] Главные комментаторы[17]. XIX века приняли реконструкцию Швабе, и хотя Хэвлок[18] бросил вызов многим из этих предположений, комментаторы[19] второй половины XX века, в том числе и российские (Михаил Гаспаров), всё ещё по большей части придерживаются именно этой версии[15].
Стихи к Лесбии сохранились в найденном в Средневековье манускрипте в Вероне. Этот сборник, «Книга Катулла Веронского», был произвольно составлен каким-то его веронским земляком в период поздней античности и содержит 116 стихотворений, расположенных вне какой-либо хронологической последовательности и датировки. Цикл стихотворений к Лесбии разбросан по книге беспорядочно, поэтому историю отношений с Лесбией приходится реконструировать[19].
Будем жить и любить, моя подруга!
Воркотню стариков ожесточённых
Будем в ломаный грош с тобою ставить!
В небе солнце зайдёт и снова вспыхнет,
А для нас, чуть погаснет свет мгновенный,
Непробудная наступает полночь.
Так целуй же меня раз сто и двести,
Больше, тысячу раз и снова сотню,
Снова тысячу раз и сотню снова.
Много сотен и тысяч насчитаем,
Все смешаем потом и счёт забудем,
Чтобы злобой завистников не мучить,
Подглядевших так много поцелуев![20].
Стихи о Лесбии датируются по большей части 57—55 годам до н. э. Исследователи указывают, что не нужно считать Лесбию единственной (или «единственной настоящей») любовью Катулла и относить к ней все, какие можно, безымянные любовные упоминания в его поэзии. Лесбия упоминается по имени только в 13 стихотворениях Катулла. Датировать большинство из них не представляется возможным, но многие явно написаны прежде прочих. Примерное хронологическое расположение (по М. Гаспарову)[21]:
К этому ряду примыкает ещё десяток стихотворений. Имя в них не упомянуто, но перекличка мотивов, а также анализ употребляемых эпитетов, привязывает их к предыдущим, (с чем соглашаются практически все толкователи, опираясь на лингвистические сравнения)[источник не указан 2369 дней]:
Сапфо (пер. с греч. яз.) |
Катулл (пер. с лат. яз.) |
---|---|
Богу равным кажется мне по счастью |
Мнится мне, он бог, а не смертный образ, |
Лень твоя, Катулл, для тебя погибель, |
Кроме того, ряд параллелей со стихами к Лесбии, важных для понимания их литературного контекста и датировки, а также соотношения реальной личности Катулла и его лирического героя, имеют несколько любовных стихотворений Катулла, обращенных к Ювенцию[24].
Хронологически первым стихотворением цикла, обращённого к Лесбии, считается № 51 — по той причине, что из него с наглядностью видно, каким образом поэт изобрёл псевдоним для своей возлюбленной. Де факто оно является переводом Катулла на латынь греческого стихотворения Сапфо. Лесбосская поэтесса обращает свои строки к своей лесбосской же возлюбленной, которую ревнует к мужчине, и не называет её по имени. Катулл в эту оду внёс множество произвольных изменений и дополнений. В том числе он ввёл в неё и это обращение, превратив характеристику адресата стихов в её личное имя — Лесбия. Некоторые исследователи даже предполагают[5], что сама любовь к конкретной женщине ещё не вошла в жизнь Катулла, а имя для неё он уже придумал. Как бы то ни было — появилась реальная Лесбия в момент написания данных стихов или уже позже, имя поэту полюбилось.
В своем стихотворении Катулл резче, по сравнению с Сапфо, подчёркивает субъективные моменты чувств[5] и заканчивает резонирующей сентенцией, добавляя ещё одну строфу, где ругает себя за лень, которая, по его мнению, явилась стимулом его чувств: «Праздность, друг Катулл, для тебя — отрава. / Праздность — чувств в тебе пробуждает буйство. / Праздность и царей и столиц счастливых / Много сгубила»[25].
Самым запоминающимся атрибутом Лесбии стал её ручной воробей, воспетый Катуллом в двух обращённых к ней стихотворениях (№ 2 и № 3). Оба стихотворения были очень популярны среди римских читателей. Хозяйка воробья в стихах по имени не названа, но уже древние не сомневались, что это Лесбия (см. например Марциал 7:14: «…любимая нежным Катуллом, / Плакала Лесбия, ласк птички своей лишена»).
В стихотворении № 2 поэт просто завидует воробью, который волен в любой момент порхать по телу его любимой. Стихотворение № 3 представляет собой стихотворный некролог на смерть птички. В нём Катулл «пародирует поминальный плач и надгробные речи, внося те же сетования на краткость жизни, те же повторы, те же ласкательные и уменьшительные существительные и т. д., но все эти средства художественного выражения даны в шутливо-ласковом тоне»[26]. Воробей был посвящён Венере (в частности, на колеснице, запряжённой воробьями, богиня является в гимне Сапфо) и особенно годился в герои любовного стихотворения. «Воробышек» было ласкательным словом у влюбленных ещё в комедиях Плавта.
Лейте слезы, Венеры и Амуры,
Лейте слезы, поклонники Венеры!
Воробьишка моей подружки умер,
А она пуще глаз его любила:
Он такой был прелестный и веселый,
Он всегда к ней выпархивал навстречу,
Сладко-сладко клевал её повсюду,
Не слезая с неё ни на минуту,
Пел ей нежно «пи-пи», смешил и тешил –
А теперь он идет по той дороге,
По которой, увы, нельзя вернуться,
В край безмолвия, ужаса и мрака.
Будьте прокляты, духи подземелья,
Пожиратели юных и прекрасных!
Вы похитили у меня такую
Ненаглядную, милую пичужку!
О жестокость судьбы! О бедный птенчик!
Безутешно хозяюшка рыдает —
У неё даже глазки покраснели[27].
Современная переводчица Рахель Торпусман в своих комментариях к этому стихотворению повторяет курьезное мнение Анджело Полициано, согласно которому, «в этих фривольных стихотворениях Катулл, пародируя торжественные гимны в честь богов, под именем „воробьишки“ изображает одну из частей собственного тела. Однако эффект двойной интерпретации нередко вводил читателей в заблуждение, и эти стихи воспринимались только как обращение к реальной птице». Некоторые исследователи полагают, что, учитывая то, что поэзия Катулла полна фривольностей и двусмысленностей, данная версия имеет право на существование, но большинство авторитетных комментаторов Катулла (В. Кролль, Р. Эллис и др.) считают её абсурдной и не считают нужным обсуждать[28].
Поминальный плач по воробьишке был популярен не только в римскую эпоху, но и позже, и вызвал подражания, в частности:
В европейской живописи второй половины XIX века Лесбия изображается именно в компании воробьёв[31]. Кроме того, в честь Лесбии в своё время было названо семейство колибри — колибри-шлейфоносцы (латинское название — Lesbia).
Двустишие № 85 Odi et amo («Ненавижу и люблю»), написанное в период очередного разлада поэта с возлюбленной, входит в золотой фонд мировой поэзии и является одним из самых популярных его произведений.
Исследователи отмечают, что ярко личный характер любовной лирики Катулла создаёт искушение рассматривать его стихи как «человеческие документы» и использовать их в психолого-биографическом плане[32].
Такие попытки нередко делались в беллетристической форме, например, в романизированных биографиях Катулла. Но и научные исследователи также занимались восстановлением любовной истории Катулла и Лесбии. Применяемый механизм таков: стихотворения комбинуются с биографическими сведениями о предполагаемой героине — Клодии Пульхре Третьей, и таким образом, устанавливается история и хронология любовных отношений Катулла и Клодии до и после его путешествия в Вифинию[32].
Соответственно, стихотворения размещаются по отдельным этапам «романа» — от первых робких надежд и блаженства взаимной любви через ревность, размолвки и примирения к последующему душевному раздвоению и окончательному разрыву. «Биографическая ценность подобных восстановлении остается все же весьма условной, тем более, что задача эта допускает, как показал опыт, различные решения»[32], указывают историки античной литературы.
Известные события жизни Катулла таковы: около 61—60 годов до н. э. Катулл прибыл в Рим и поступил в свиту сенатора Квинта Метелла Целера, женатого на Клодии. В ранний римский период, как явствует из его элегии № 68, посвящённой некому Аллию, у него была совсем другая любовь — candida diva, как он её называет. Она была женою Аллия, в доме которого Катулл поселился, переехав из Вероны в Рим. Поэт вспоминает об этой поре с восторгом. Богиню и госпожу они делили с Аллием на двоих, это была их communis amor. Катулл был безмерно благодарен другу и потом с удовольствием вспоминал это время[33].
Катулл ко времени своего приезда в Рим и встречи с Лесбией был безвестным провинциалом, не обладающим ни родовитостью, ни богатством, ни римским гражданством. Именно таким он, вероятно, и представлялся Квинту Метеллу Целеру, сенатору, происходившему из знатного римского рода и избранному в 60 году консулом. По приезде в Рим Катулл очутился в его свите не случайно: буквально только что, в 62—61 годах, Метелл занимал должность наместника родины веронца Катулла Предальпийской Галлии, и для Катулла, как выходца из этой провинции, было естественно искать у него покровительства в Риме[33].
По-видимому, Катулл отлично освоился в столичных литературных и светских кругах, где он вскоре повстречался с будущей героиней своих стихотворений — Лесбией, вне зависимости, была ею Клодия или нет. В свите сенатора Метелла Катулл оставался недолго, около года. В 59 году до н. э. его покровитель неожиданно скончался, отравленный, по убеждению некоторых современников, собственной женой. (Если Клодия была Лесбией, то её роман с поэтом начался ещё до смерти супруга, поскольку в одном из стихотворений Катулл упоминает, что любимая бранит его в присутствии мужа, а тот и не подозревает, откуда такие страсти). После смерти Метелла Катулл перешёл в свиту другого сенатора — Гая Меммия, и через некоторое время отправился с ним в Вифинию. В жизни Клодии в этот момент разворачиваются события романа с Целием, известные по речи Цицерона (о соотношении хронологий историй Лесбии и Клодии см. ниже). Разгромный процесс Цицерона предшествует прощальному стихотворению Катулла, в котором он окончательно порывает с Лесбией. Через несколько лет после этого он умирает[33].
Безотносительно отождествления Лесбии с Клодией и конкретных дат, посвящённый Лесбии поэтический цикл имеет свою внутреннюю хронологию, которая очевидна из эмоций, переполняющих автора: безмятежно-счастливое начало, яростная ревность, уличения в неверности, жестокие размолвки, проклятия, клятвы, слезы, радостные примирения, наконец, окончательный разрыв[32].
Исследователи античной литературы характеризуют смену настроений в цикле стихов: «в быстром чередовании сентиментальности и иронии, пафоса и резонерства, вкрадчивости и задора развёртываются стихотворения о воробье любимой, о смерти воробья, о жажде несчётных поцелуев»[32]. Это те произведения Катулла, которые пользовались особенной славой в древности и в Новое время и вызвали большое количество подражаний и переделок в «галантной лирике» Ренессанса и последующих веков. В дальнейшем шутливые тона сменяются более мрачными, и основным мотивом становится разлад чувств, презрение к той, которая не сумела достойным образом ответить на глубокую любовь, и неспособность подавить всё более разгорающуюся страсть[33].
Стадии их отношений таковы:
Период отношений | № | Пример (фрагменты стихов) |
---|---|---|
Любовные стихи к Лесбии | № 2, 3, 5, 7, 13, 51, 87, 107, 109 |
№ 7: Спросишь Лесбия, сколько поцелуев |
|
№ 43, 86 | № 43: И тебя-то расславили красивой? |
Стихи о их ссорах | № 36, 83, 92, 104 | № 92: Лесбия дурно всегда, но твердит обо мне постоянно |
|
№ 83 | Много обидного мне говорит в присутствии мужа |
Стихи о её изменах Катуллу, его к этому отношению и примирении | № 8, 68, 70, 72, 75, 76, 85 |
№ 75: Лесбия, мой рассудок тобой окончательно сломлен |
|
№ 79 | Лесбий красив? Ну ещё бы! Он Лесбии нравится больше, |
|
№ 91 | Геллий, не потому тебе доверял я всецело |
|
№ 37 | Я вам похабщиной пораспишу всякой, |
Яростные и язвительные стихи против Лесбии | № 37, 58, 79 | № 58: Целий! Лесбия, Лесбия (ты слышишь, |
|
№ 11 | По её вине иссушилось сердце, |
Существуют противники отождествления Клодии Пульхры Терции с Лесбией. В пользу обеих версий приводятся следующие доводы:
Лесбий красив? Ну ещё бы! Он Лесбии нравится больше,
Горький Катулл мой, чем ты с домом и родом твоим.
Пусть он красив! Но пускай пропаду со всем домом и родом,
Если хоть трое друзей в рот поцелуют его[23].
Год до н. э. | События реальной жизни | События любовной истории поэта и Лесбии |
---|---|---|
ок. 94 года | рождение Клодии | |
ок. 87 года | Рождение Катулла | |
61 год | Катулл приезжает в Рим | Приблизительная дата романа с женой Аллия |
60 год | Верхняя граница начала романа с Лесбией | |
59 год | Смерть мужа Клодии. Начало её романа с Целием | |
57 год | Конец романа Клодии с Целием. Катулл уезжает в Вифинию | Бо́льшая часть стихов к Лесбии |
56 год | Суд над Целием и речь Цицерона, уничтожающая Клодию. Катулл в Вифинии | |
55 год | Цезарь переходит через Альпы | Стихотворение № 11 — окончательный разрыв с Лесбией |
ок. 54 года | Смерть Катулла | |
ок. 44 года | последнее упоминание о Клодии |
Главным доводом, заставляющим задуматься противников отождествления, оказываются хронологические рамки[32][36].
Все скудные и немногочисленные датировки в стихах Катулла относятся к 60—55 годам (и по большей части к 57—55 годам) до н. э. Единственный хронологический намёк в стихах о Лесбии[32] (последнее из цикла — № 11 с надрывным прощанием) — к 55 году. Это стихотворение было написано не раньше 55 года, или даже позже, потому что именно в 55 году Цезарь с огромным войском совершил первый переход через Альпы. Именно это событие упомянуто в третьей строфе: «sive trans altas gradietur Alpes,/ Caesaris visens monumenta magni» (Перейду ли Альп ледяные кручи, / Где поставил знак знаменитый Цезарь).
Между тем, Клодия овдовела только в 59 году до н. э., и до этого дня вела себя сдержанно. После смерти мужа её любовником стал Целий, причём его даже подозревали в том, что он помог любимой женщине отравить супруга. С Целием она провела 59—57 годы. Роман Катулла можно было бы поместить в тот промежуток времени, когда Целий и Клодия, разорвав отношения, готовились к судебному процессу. Однако известно, что как раз в это время Катулла не было в Риме. В 57 году он уехал на Восток, в Вифинию, с претором Гаем Меммием, в свиту которого он перешёл после смерти Метелла[33].
В 57-56 годы до н. э. Катулл всё также остается в Вифинии, а в 56 году происходит судебный процесс, после которого Клодия совсем исчезает из виду — или умирает, или удаляется на вынужденный покой. Стихотворение № 11 написано после 55 года, то есть «злые и последние слова» были сказаны поэтом уже после судебного процесса. Однако по общему убеждению исследователей[5] Клодия уже не могла быть в это время любовницей Катулла, ибо процесс круто изменил её судьбу, если даже не привёл к её внезапной смерти. Да и сам Катулл, страдавший, как явствует из некоторых его стихов, чахоткой, был тогда на пороге смерти, последовавшей предположительно в 54 году до н. э[33].
Стало быть, если Клодия была Лесбией, то её роман с Катуллом — лишь краткая промежуточная или попутная интрижка довольно раннего времени, а стихи о ней Катулла (по крайней мере, некоторые) — произведения очень поздние, то есть — писались «по следам». Михаил Гаспаров предлагает такое решение проблемы: «возникает вопрос: обязаны ли мы представлять себе любовные стихи Катулла мгновенными откликами на события его отношении, с Клодией? нельзя ли представить, что многие из них были написаны позже, по воспоминаниям, ретроспективно»[7] и приводит в качестве примера ретроспективные любовные стихи Фета. Это предположение остается всего лишь версией, с которой не сочетается пламенное горячее чувство в стихах Катулла, которое вряд ли смогло бы быть столь горячим в стихах, написанных по памяти[33][37].
Второй важный момент — социальные краски стихов. Гаспаров отмечает: «Реальная Клодия была знатной женщиной, по социальному положению стоявшей гораздо выше безродного молодого веронца. Но в стихах Катулла нигде, ни единожды не мелькает взгляд на Лесбию снизу вверх»[7].
Поэт говорит о ней как о равной или как о низшей. «Забудем на минуту то, что мы знаем от Апулея и Цицерона, и представим себе Лесбию такой, какими были обычные героини античной любовной лирики — гетерой, полусветской содержанкой: и ни один катулловский мотив не будет этому противоречить. Больше того: иногда Катулл прямо стилизует Лесбию под продажную женщину — вот он переборет свою любовь (№ 8), и как ты будешь теперь жить?… кого любить? кому скажешь „твоя!“? кого станешь целовать? кого кусать в губки?. В стихотворении № 58 его Лесбия блудит по подворотням, а в стихотворении № 37 изображается (правда, безымянно) кабацкой девкой, которую одна компания отбивает у другой»[33].
Трудно представить такое обращение к жене сенатора, внучке и племяннице консулов, свояченице двух из самых могущественных и знатных лиц Рима того времени — Помпея и Лукулла. Не ощущается и разница в возрасте — а реальная Клодия была примерно на 10 лет старше Катулла. Кроме того, если верить Сидонию, Лесбия писала стихи — а о Клодии подобного не известно[33].
Это особенно интересно по сравнению со стихами к предыдущей любви поэта — жене Анния (имя которой в истории Рима не оставило никакого следа) к которой он относится подчёркнуто уважительно: прямо называет её — «dominae», что означает «госпожа; хозяйка дома; супруга»[33].
Гаспаров, считающий отождествление Клодии с Лесбией верным, считает такое простецкое обращение к Лесбии литературной игрой. Предлагаемое Гаспаровым решение состоит в том, что Катулл стилизовал Клодию под гетеру нарочно, поскольку «именно гетера была для античного общества наставницей в „науке любви“ — и не только любви телесной, но и, как это ни неожиданно, любви духовной. И античная поэзия не хотела забывать об этой школе». И, тем не менее, учёный изумляется сам: «любовь к светской женщине оказывается у Катулла загримированной под любовь к гетере — и это у поэта, для которого „столичность“ была превыше всего!»[33]. Других учёных, в первую очередь Хэвлока, эти же доводы заставляют усомниться в истинности отождествления.
№ 77 | № 58 |
---|---|
Руф, я верил тебе, я считал тебя другом — все даром! |
Целий! Лесбия, Лесбия (ты слышишь, |
Также из стихов Катулла можно извлечь информацию, которая имеет неоднозначное толкование и употребима относительно обеих версий, как «за», так и «против».
Марк Целий Руф, любовник Клодии, позже пострадавший от неё в суде, был приятелем Катулла и вращался с ним в одних кругах. «Книга Катулла Веронского» включает два стихотворения, где он назван по имени.
Одно из них (№ 58) очевидно входит в цикл к Лесбии, поскольку она там упоминается, а второе (№ 77) можно включить в него предположительно, если придерживаться версии, что Катулл узнает о том, что Целий отбил у него любимую Лесбию-Клодию и по этой причине испытывает ненависть. С другой стороны, оно может относиться к любой другой теме, поскольку непонятно, за какое именно предательство ругает Целия Катулл. Кроме того, недостоверно, что Руф, упомянутый в стихах, является именно Марком Целием Руфом.
Стихотворение к Целию про Лесбию достаточно загадочно: оно явно относится к последнему этапу любовной истории Катулла, печально-возвышенное, короткое и преисполнено дружеских чувств (то есть предательство либо прощено, либо ещё не случилось), кроме того, из него видно, что либо между Целием и Лесбией ничего нет, либо эти чувства уже прошедший этап. Интересно притяжательное местоимение «наша» (Caeli, Lesbia nostra, Lesbia illa), которым именует поэт женщину, рассказывая о ней другу (это довод в пользу отождествления)[37].
Марк Туллий Цицерон был другом Целия и произнёс в его защиту речь, оправдавшую юношу, но приведшую к краху репутации Клодии. К нему Катуллом написано стихотворение (№ 49), также являющимся загадочным, поскольку поэт, с явной иронией, называет себя «наихудшим из всех поэтов», а Цицерона — «наилучшим из адвокатов». Комментаторы до сих пор не могут сойтись во мнении, какое чувство он выразил в стихотворении, обращённом к Цицерону:
О Марк Туллий! О ты, речистый самый
Из праправнуков Ромула на свете
В настоящем, прошедшем и грядущем!
Благодарность тебе с поклоном низким
Шлет Катулл, наихудший из поэтов.
Столь же самый плохой из всех поэтов,
Сколь ты лучше всех прочих адвокатов![38]
«Было ли это стихотворение нечаянным откликом уязвлённого сердца на обдуманную и тонко выстроенную казнь возлюбленной?» — вопрошают комментаторы[5]. Или, может быть, оно вообще не имело никакого отношения к апрельскому процессу 56 года, а было всего лишь ироническим ответом, вызванным нападками Цицерона на новое литературное течение, к которому примыкал Катулл, как трактуют некоторые комментаторы, не учитывая, впрочем, того обстоятельства, что Катулл уже не входил в него в это время. «Но если речь здесь всё же идёт о Лесбии, то что содержат в себе эти строки — одно лишь злобное ёрничество? Обиду? Или же в них действительно выразилась горестная благодарность Цицерону, к которому Катулл мог хорошо относиться за его речь „За Целия“ против изменницы Клодии».
Любовная история Катулла и Лесбии является одной из самых известных древнеримских романтических историй, благодаря силе чувств и таланту, проявленному поэтом. Филологи и историки не устают предлагать различные варианты реконструкций истинной последовательности событий «из стихотворных осколков». Кроме того, Лесбия стала символом жестокой женственности, вечным символом всесжигающей страсти к женщине[2], а также известной литературной загадкой[40].
С точки зрения литературы и истории чувств очень важно, что Катулл вошёл в сознание нового времени как «открыватель романтической, духовной любви, впервые нашедший слова для этой, казалось бы, врождённой человеческой потребности»[7] (до него в латыни даже не было некоторых слов для описания определённого рода чувств), он стал «изобретателем чувств»[7].
Фурий ласковый и Аврелий верный!
Вы — друзья Катуллу, хотя бы к Инду
Я ушел, где море бросает волны
На берег гулкий.
Иль в страну Гиркан и Арабов пышных,
К Сакам и Парфянам, стрелкам из лука,
Иль туда, где Нил семиустый мутью
Хляби пятнает.
Перейду ли Альп ледяные кручи,
Где поставил знак знаменитый Цезарь,
Галльский Рейн увижу ль, иль дальних Бриттов
Страшное море, —
Все, что рок пошлет, пережить со мною
Вы готовы. Что ж, передайте милой
На прощанье слов от меня немного,
Злых и последних.
Со своими пусть кобелями дружит!
По три сотни их обнимает сразу,
Никого душой не любя, но печень
Каждому руша.
Только о моей пусть любви забудет!
По её вине иссушилось сердце,
Как степной цветок, проходящим плугом
Тронутый насмерть[35].
«Его любовь стремится подняться над уровнем простого чувственного влечения, но для этого нового и неясного ещё античному человеку чувства поэт не имеет подходящих слов и образов. Он говорит о „вечном союзе дружбы“ (термин, заимствованный из сферы международных отношений), о том, что любил Лесбию „не как чернь подружку, а как отец любит детей и зятьев“, пытается разграничить два вида любви, „любовь“ (в традиционном античном смысле, то есть чувственное влечение) и „благорасположение“. При такой новизне жизнеощущения лирика Катулла оказывается свободной от многих традиционных штампов, и даже привычные мотивы любовной поэзии и фольклора приобретают свежее звучание и подаются в оригинальных сочетаниях. Характерно, что образ Лесбии дается только отдельными штрихами, не образующими целостного рисунка: поэт занят главным образом собой и своими чувствами»[32].
Кроме того, считается, что Катулл подарил французскому, испанскому, итальянскому и португальскому языкам слово «поцелуй» — basium. Это слово было неизвестно римлянам (они употребляли osculum или suavium). Принесённое Катуллом из равнин Северной Италии, оно утвердилось в латинском языке и вытеснило все остальные, а затем перешло в романские языки[41].
Произведения Катулла пользовались особенной славой в древности и в Новое время и вызвали большое количество подражаний и переделок в галантной лирике Ренессанса и последующих веков — как по форме, так и по тематике.
— Лесбия, где ты была? — Я лежала в объятьях Морфея.
— Женщина, ты солгала: в них я покоился сам!
Две картины Альмы-Тадемы, по одной — Джон Уильям Годвард, Дж. Р. Веджелайн, Э. Д. Пойнтер.
В честь Лесбии назван род колибри — колибри-шлейфоносцы, имеющий двух представителей:
Некоторые внешние ссылки в этой статье ведут на сайты, занесённые в спам-лист |