Роза Тамаркина | |
---|---|
Основная информация | |
Дата рождения | 23 марта 1920 |
Место рождения | Киев, Украинская ССР |
Дата смерти | 5 августа 1950 (30 лет) |
Место смерти | Москва, РСФСР, СССР |
Похоронена | |
Страна | СССР |
Профессии | пианист,музыкальный педагог |
Годы активности | с 1933 |
Инструменты | фортепиано |
Жанры | академическая музыка |
Награды | |
Медиафайлы на Викискладе |
Ро́за Влади́мировна Тама́ркина (23 марта 1920, Киев — 5 августа 1950, Москва) — советская пианистка.
Родилась в семье киевлянина Тамаркина Владимира Марковича (Волько Мотелевича) (1882—1969) и одесситки Тамаркиной Анны Львовны (ур. Лапидус Ханны Элевны) (1883—1942)[1]. «Ни мать, ни отец не занимались музыкой. Мама очень любила музыку, но не играла. В семье было две старших сестры[2]. Одна сестра училась играть на рояле, а вторая на скрипке. Мой дядя, по профессии настройщик, был музыкантом пианистом-любителем. Я часто приходила к нему слушать, как играют, слушала, как занимается сестра»[3][4].
В 1925—1931 годах Роза училась в школе 1-й ступени Киевской консерватории, в классе Н. М. Гольденберг[5], в 1932 году принята в «Особую детскую группу»[6], организованную при Московской консерватории А. Б. Гольденвейзером в класс самого Гольденвейзера. Уже в 1933 году Тамаркина приняла участие в Первом всесоюзном конкурсе музыкантов-исполнителей, где получила специальную премию (по возрасту она не могла считаться полноправной участницей конкурса)[7], а через два года, уже будучи студенткой Гольденвейзера в консерватории, на Втором конкурсе уверенно заняла первое место. Первые грампластинки Розы Тамаркиной с её исполнениями произведений Ф. Листа (Парафраза на темы «Риголетто» и 10-я Рапсодия), выпущенные в 1935 году, были высоко отмечены музыкальной критикой. Григорий Поляновский писал: «…Но совершенно незабываемое впечатление оставляет игра четырнадцатилетней пианистки Розы Тамаркиной, ученицы профессора Гольденвейзера. Десятая рапсодия Листа в её трактовке — это одно из тех музыкальных событий, которые становятся обычными в нашей расцветающей талантами стране»[8].
Триумфальным стало выступление 16-летней Тамаркиной на третьем Международном конкурсе имени Шопена, проходившем в Варшаве в феврале-марте 1937 года. Блестяще исполнив конкурсную программу, пианистка завоевала симпатии публики и жюри (в числе судей были Генрих Нейгауз, Эмиль Зауэр, Вильгельм Бакхауз) и получила вторую премию, уступив лишь Якову Заку. «У Розы поразило именно то, что несмотря на свой юный возраст, она несомненно является совершенно сформировавшейся, совершенно сознательной пианисткой» — отмечал Генрих Нейгауз[9]. В конкурсе участвовало ещё три пианиста одного с Розой возраста, но ни один из них не мог с ней сравниться ни по масштабам своего дарования, ни по законченности исполнения. Польская газета «Kurjer Warszawski» писала: «Исполнение Розы Тамаркиной наделено эмоциональными чертами уже сложившейся художественной индивидуальности, которая бы сделала честь не одному взрослому пианисту»[10].
После окончания конкурса она выступила в разных городах Польши, а по возвращении в СССР началась её концертная карьера. На выступлениях Розы Тамаркиной практически всегда бывали аншлаги. Слава, признание, творческий авторитет её неуклонно растут. Вскоре по возвращении из Варшавы её награждают — «за исключительные успехи в области музыкального искусства» — орденом «Знак Почёта». Студентку, не достигшую ещё двадцатилетнего возраста, в 1939 году избирают депутатом Моссовета[11]. В 1940 году она с отличием заканчивает консерваторию[12] и поступает в аспирантуру сначала к Гольденвейзеру, а в 1943 году переходит в класс Константина Игумнова[12]. Во время войны, находясь в эвакуации вместе с коллективом консерватории, Тамаркина продолжает выступать, в мае 1942 года играет концерт в Москве[13].
Во второй половине 1940-х Тамаркина преподавала в консерватории (в качестве ассистентки Константина Игумнова и Льва Оборина[14]), не прекращая концертных выступлений[15], однако неизлечимая тогда болезнь (лимфогранулематоз), первые признаки которой начали появляться ещё в начале 1940-х, привела к её скорой смерти. Последний концерт пианистки состоялся в феврале 1950 года[16].
В 1940—1944 годах была замужем за пианистом Э. Гилельсом[17].
Похоронена на 8-м участке Введенского кладбища[18].
Тамаркина считалась одной из лучших исполнительниц своего времени. Гольденвейзер говорил о ней:
В игре Тамаркиной гармонично сочетались естественность и простота замысла, безукоризненная техническая отделка, безупречный вкус и то свойство, которым обладают только особенно одарённые натуры: способность одинаково неотразимо воздействовать на широкого слушателя и на слушателя высококвалифицированного[19].
Роза Тамаркина была представительница лирико-романтической струи в музыкальном искусстве — а концертанты такого плана пользуются обычно особыми симпатиями публики. Художники-романтики среди исполнителей встречаются сравнительно нечасто. Их «золотая пора» пришлась на вторую половину XIX — начало XX столетия; даже в 1930-е годы, когда взошла и засверкала звезда Тамаркиной, появление их на концертной сцене было скорее исключением, нежели правилом. Всё настойчивее утверждается в это время тип художника-интеллектуала, всё больше становится мастеров, расчётливых и техничных в своих действиях. Всё чаще доводится встречаться в филармонических залах с безукоризненно выстроенными звуковыми конструкциями, с гладко отшлифованными музыкальными «изделиями»; всё заметнее делается примат «рацио» в исполнительском творчестве. Не исключено, что именно поэтому, в силу обратной слушательской реакции, искусство Розы Тамаркиной (как и её современника Якова Флиера) пользовалось таким горячим признанием. Людей подкупала непосредственность и полнота чувств, которые всегда отличали её игру, увлекала присущая артистке окрылённость, приподнятость тона, очаровывала живая эмоциональность её исполнения[20].
Вместе с тем Тамаркина отнюдь не склонна была игнорировать и хорошую организацию игры. Всё в её искусстве было чётко упорядочено, отлажено и сбалансировано. Конечно, имело значение и то, что она была воспитанницей Гольденвейзера — музыканта, не устававшего прививать своим ученикам уважение к классически строгим и ясным звуковым формам. Но не только в этом дело. Самой Тамаркиной как художнику была присуща изначально некая внутренняя гармония; об этом вспоминают едва ли не все, кто наблюдал её с близкой дистанции. Любые диспропорции или преувеличения шокировали её музыкальное чувство. И этого, естественно, нельзя было не ощутить в её исполнительском творчестве. Её яркий природный темперамент редко выплескивался за рамки вкуса и художественной меры, что отмечалось большинством критиков[21].